Быть арестованными довелось многим известным личностям.Мартин Лютер Кинг попадал за решетку несколько раз. А прославленные грабителиБойски и Милкен, чьих имен я не помню? А звезды киноэкрана, баскетбола, которыххватали за хранение наркотиков или за автогонки в нетрезвом виде? Я слышал оботбывающем пожизненное заключение судье из Мемфиса, помнил клиента, угодившегов камеру за неуплату налогов. И Мордехай небось побывал в наручниках. Всех ихотправляли в участок. И все они пережили это.

Арест принес определенное облегчение. Больше не надо бежать,прятаться, озираться. Мучительное ожидание беды кончилось. И не глубокой ночью,остаток которой наверняка пришлось бы провести в камере. Есть время дляманевра.

В случае удачи я выйду под залог до того, как на меняобрушатся выходные, непредсказуемые по последствиям.

Однако вслед за облегчением я испытал ужас, животный,первобытный. В тюрьме всякое может случиться. Куда-нибудь запропастятсянеобходимые для освобождения под залог документы. Начальство найдет десятокповодов, чтобы перенести уплату залога на субботу или воскресенье, а то и напонедельник. Меня сунут в камеру к отвратительным, если не откровенно опаснымсубъектам.

Об аресте поползут слухи. Сочувственно вздыхая, мои бывшиедрузья будут задавать друг другу вопрос: что еще этот сумасшедший отчебучит,дабы окончательно пустить свою жизнь под откос? Известие, что сын за решеткой,страшно ударит по отцу и матери. Только Клер останется невозмутимой, особеннотеперь, найдя мне достойную замену.

Я прикрыл глаза и попытался устроиться поудобнее. Но сруками за спиной сделать это оказалось невозможным.

* * *

События в полицейском участке напоминали сюрреалистическийсон. Гэско таскал меня из кабинета в кабинет, как собаку на поводке. “Неподнимай глаз от пола, – твердил я себе. – Не смотри на их морды”.

Вытащить все из карманов, сдать под опись, расписаться набланке. По грязному коридору марш в комнатку фотографа, снять обувь и встать кмерной ленте, можете не улыбаться, если не хотите, смотреть прямо в камеру.Так, теперь в профиль. Комната дактилоскопии. Там, как в туалете, занято, иГэско, приковав меня наручниками к стулу, отправляется на поиски кофе. Покоридору шмыгают люди, проходя те же стадии оформления, что и я. Вокруг полнокопов.

Чье-то белое лицо, молодое и пьяное, с глубокой царапиной налевой щеке. Дорогой темно-синий костюм. Как можно надраться до такой степени впятницу, до пяти вечера? Костюм сыплет угрозами, голос резкий, лающий, наугрозы Никто не реагирует. Вот костюм сгинул.

Я был близок к панике. На улице стемнело. Рабочая неделязавершилась, значит, очень скоро в камеры начнут поступать новые жильцы.Вернувшийся наконец Гэско провел меня к дактилоскописту и, стоя рядом, судовлетворением наблюдал за процедурой снятия отпечатков.

Телефонные звонки уже бесполезны. Адвокат мой где-тонеподалеку, но Гэско его не видел. По пути в подвал я заметил, что дверистановятся толще и толще. Мы явно двигались не в том направлении – выход наулицу остался за спиной.

– Могу я внести залог? – При виде стальных решеток иохранников нервы мои не выдержали.

– Думаю, ваш адвокат именно этим и занят, – ответил Гэско.

Сержант Кэффи приказал мне упереться руками в стену ираздвинуть ноги, быстро и тщательно ощупал каждый сантиметр моего тела, будторассчитывал найти провалившуюся за кожу монету. Ничего не обнаружив, он кивнулв сторону, и я прошел через металлодетектор мимо распахнутой стальной двери вузкий коридор с решетками от пола до потолка вместо стен. Дверь захлопнулась.Надежда на быстрое освобождение не сбылась.

Сквозь решетки к нам тянулись руки. Я вновь опустил глаза.На ходу Кэффи заглядывал в каждую камеру – мне показалось, он по головампересчитывает заключенных. У третьей клетки справа мы остановились.

Негры в камере были гораздо моложе меня. Поначалу я заметилчетверых, потом обнаружил пятого – он лежал на верхней койке; четверкапомещалась внизу. Камера представляла собой небольшой квадрат пола, обнесенныйс трех сторон решетками, так что можно было видеть не только точно такую жеклетку напротив, но и соседнюю. Кирпичная задняя стена была выкрашена в черныйцвет, в углу располагались раковина и унитаз.

Лязгнул замок. Человек с верхней койки свесил ноги и почтикоснулся сидящих внизу. Стоя у двери под изучающими взглядами пяти пар глаз, ястарался не выдать страха.

* * *

Главное – отыскать свободное местечко на полу: до жути нехочется задеть кого-нибудь из сокамерников.

Слава Богу, заботливые власти установили металлодетектор. Устарожилов ни ножей, ни пистолетов – у меня ни часов, ни бумажника, ни сотовоготелефона. Причины и средства для смертоубийства отсутствуют.

У передней решетки, решил я, пожалуй, безопаснее, чем устены, и, не обращая внимания на взгляды, уселся на полу спиной к двери. Чей-тоголос истошно призывал охранника.

В клетке наискосок от меня вспыхнула драка: двое негровмогучего телосложения молотили по голове парня в дорогом темно-синем костюме.Зрители восторженно вопили.

Не самый подходящий момент вспомнить: я белый.

Послышался пронзительный свист, дверь распахнулась, и вкоридоре возник Кэффи с резиновой дубинкой в руке.

Побоище мгновенно прекратилось, пьяный без движения лежал наживоте. Кэффи осведомился, в чем дело. Никто ничего не слышал и не видел.

– Чтоб больше ни звука! – Кэффи удалился.

Тянулись минуты. Пьяный застонал; кого-то стошнило.

Один из негров слез с нижней койки, босые ступниостановились в нескольких сантиметрах от меня. Я поднял на негра глаза и сразуотвел в сторону. Негр смотрел в упор. “Конец!” – подумал я.

– Хороший пиджак, – обронил босоногий.

– Спасибо, – пробормотал я в надежде, что благодарность непокажется ему радостью.

На мне был старый блейзер – я носил его каждый день сджинсами. Жертвовать здоровьем ради одежки я не собирался.

– Хороший пиджак. – Босоногий придвинулся ближе.

Негр с верхней койки спрыгнул на пол.

– Спасибо, – повторил я.

Лет восемнадцати-девятнадцати, высокий и мускулистый, ниграмма жира. Похоже, член банды, всю жизнь провел на лице. Не терпитсяпроизвести впечатление на сокамерников. Нашел легкую добычу.